полезные ссылки

Широкие скулы, толстые губы,
треугольные щелочки-глазки.
Так похожи на нэцке работы мастера Сагоро...
Безучастные,
Будто неодушевленнные лица.
Сами себя толком не знающие,
Суетливые, легко и без проблем живущие,
С виду всегда аккуратные, гладко прилизанные,
Маленькие, крепенькие, ко всему равнодушные;
Похожие, кто на обезьяну, кто на лисицу,
Кто на белку-летягу, кто на бычка с усами,
Похожие кто на аризию, кто на горгулью,
Кто на осколок чайной чашки - японцы ...

Человек точит резец

Он сидит молчаливо и точит резец.
Точит и точит, хотя солнце уже склонилось к закату.
Точит и шлифует, нажимая то на одну сторону резца,
То на другую.
Меняет воду для точки и снова точит.
Он сам еще не знает,
Что изваяет завтра.
Сосредоточенно нахмурясь, человек точит резец.
У этого человека местами порваны рукава.
У этого человека седые стриженые усы.
Озлобление? Неизбежность? Отрешенность?
А может быть, человек всего лишь
Движения руки вперед и назад считает? ...

Сом

В кадке кто-то подпрыгивает, шлепает по воде
Сгущается сумрак ночи - холодно сверкает клинок
Резьба по дереву - занятие северного ветра
в зимнюю ночь
Ничего пусть кончается уголь для очага -
О, сом!
Ты ведь и подо льдом
Будешь глотать свои громадные сны?
Брусок кипариса стал членом моей семьи,
И Тиэко не удивляется этому, нет
О, сом!
Плавники твои - два меча,
В хвосте твоем - сила ударав могучих рогов
В жабрах твоих твоих - текстура железа
Как чудесно в работе подбадривает меня
Оптимизм, таящисья в массивной глыбе
твоей головы!
Сквозь дощатые стены проник аромат орхидей
Тиэко уснула
Я откладываю в сторону бусок - начатую фигурку сома
Меняю воду для точильного камня - и вновь точу,
Для завтрашней работы оттачиваю резец.

Головной цех

Гляжу на синицу, что мирно клюет коноплю,
И вырезаю из дерева точно такую синицу.
Когда работа будет закончена, рукотворная синица
Вспорхнет в это ясное зимнее небо.
Творить на земле маленькие чудеса -
Вот работа предназначенная для моей головы,
моего мозга.
Вот, ты, собрат мой по терпению,
Орошенный кровью жертв, за многие, многие века,
Может быть простирая свою исполинскую
неодолимую длань,
Ты недовольно спросишь: "Что еще за новые чудеса?"
Ах, дорогой мой, друг и собрат,
Ну кто посмеет тебе возразить,
И все же - можешь разорвать меня на части,
Но сейчас этот крохотный акт творения,
Захватил все мое существо.
Прежде чем деревянная синица, расправив крылья,
Стремится в небо,
Я от имени своего "головного цеха"
Держу ответ перед солнцем.

Сижу в одиночестве

Поздно ночью ураган обрушил песок и землю
на стены и крышу моего дома.
Я сижу один в унылой комнатушке,
откуда ушли даже мыши.
Сжимаю в руке неоконченную деревянную фигурку карпа.
От резной чешуи на ладони странное чувство прохлады.
В четырех углах сгрудились неизвестно откуда взявшиеся вещи.
Эти вещи давят на меня, о чем-то взывают.
Глаза карпа смотрят на меня не мигая.
Не разжимая ладони, я затаил дыхание.
Летней ночью слушаю, как земля и песок бъют в стены.
Кажется, будто я далеко-далеко отсюда,
Будто весь этот мир не совсем реален ...

Такамура Котаро (1883-1956)

Великий японский поэт ХХ в. Родился в Токио, в семье известного скульптора Такамура Коун. Окончив Токийскую Высшую художественную школу, несколько лет стажировался в США и во Франции. Был вхож в мастерскую Родена. Увлекался живописью, ваянием, но прочим видам изобразительного искуства предпочитал резьбу по дереву. Ранние стихи Котаро отражают богемную атмосферу "Общества Пана". Примыкал также к крупным литеретурным объединениям "Субару" и "Сиракаба". Снискал славу публикацией дебютного сборника "Дорожная даль" (1914).
Поэтическая манера отличакт уитменовской широтой мировосприятия, пластичностью, богатством колорита. Тяжкая душевная болезнь любимой жены Тиэко наложила трагический отпечаток на позднее творчество
Такамура Котаро. Пойдя на сотрудничество с тоталитарным режимом в годы монархо-фашизма, он впоследствии опубликовал поэтическое покаяние в форме исповедальных элегий.
(из книги "Японская поэзия Серебрянного века". Переводы А. Долина)