Вера Нижник, рассказы

20.08.2023
.
            Левый берег тонул в сумерках. Высокий правый все еще купался в зареве уходящего дня. Время торопиться и не пропустить те самые драгоценные моменты, ради которых пересекаем дебри Гидропарка. «Ліхтар у човні забули!..»- внезапно останавливается Вадим. «Я взял!» - хватаю его за рукав, бежим дальше. Успеть, какие там фонари!
            Осталась лишняя сотня метров. Темнота наступала. Мы, казалось, во всем мире остались наедине со временем. Наперегонки.
            Лето в Киеве. Что я тут делаю? Хотел в Крым. Или Карпаты…
            Темнеет, ужасно быстро темнеет!
            Какие Карпаты! Какой дурак сейчас Шенген выдаст?
            Добраться вовремя, не упустить, это очень важно!
            Забыл. В Крым нельзя уже три года. В горячих точках не отдыхают, а пули зарабатывают…
            Спешный шаг трансформировался в аккуратный бег.
            Тропинка задолго до берега начала расширяться и петлять меж редеющих деревьев и запущенного подлеска. Эта часть островка никогда не отличалась ухоженностью, даже когда в Гидропарке наличествовала остановка метро и культурные заведения.
            Тысячи смешавшихся в дорогу следов вывели к песчано-земляному склону. Он держался на честном слове и усохших корнях деревьев. «Бинокль!»
            Влажный песок чвакал. «Киевские кручи» справа, мост Патона впереди скоропостижно поглощались вечером.
            «Бачу!» - шептал Вадим и застыл на месте, уставившись в свой бинокль на противоположный берег. «Дай!» отбираю и навожу под себя резкость. Театр, блин.
            Днем заметут, ночью смысла нет. Спасает лишь непродолжительный сумеречный момент.
            Три фигурки махали нам с противоположного берега. Их и нас разделяли два года и граница между двумя разными государствами.
            Через три минуты люди с другой стороны растворились. Мы для них так же исчезли. Не нужный бинокль запрятан в футляр. Увиделись. Хоть так. Завибрировал мобильный телефон.
- Алло.
            Голос из динамика вырвался практически потусторонний - из прошлого.
- Да.
- Ну как мы вам? Не постарели?
- А как знать… за пивом бы встретиться, чоб и разглядели, а то так… зоопарк…
            Тишина. Мне нечего больше сказать. Все и так обо всем знают – созваниваемся через день. И в одночасье в голову начала лезть куча эмоциональной информации. Она просилась в трубку. О жене и работе. О воспоминаниях (общих) и политической ситуации в странах. О несправедливости и ностальгии. О знакомых и новостях. Это рассказывают при личной встрече, которая длится часов пять. А что сейчас, в условиях гражданского противостояния с пятисот метров?
- Батарея…
- Да, да, понимаю… привет от всех. Пойдем мы, комендантский час…
- Да, идите… мы тоже…
- Вадиму привет! И Ирке…
- Вашим всем…
- В следующий раз…
- Да не постареем! Созвонимся!
            Мы минут пять созерцали противоположный берег, точнее очертания его недосягаемые. Лодка в вязи, фонари, пограничники. Встреча между Центральноукраинским Правобережьем и Русским Левобережьем состоялась. ( Так и значилось Русским, будучи на деле российским).
- Що за біс, друзів нормально не побачиш ,- по националистической привычке жалуется Вадим на обратном пути.
- Ситуация такая…
- Це не ситуація,– и добавляет с презрением в голосе, - це ми такі, постійно перед кимсь плазуємо. Центр натівський, Сєверодонєцк Москві зад лиже, Галицько-Волинська республіка Євросоюзу п’яти цілує. Крим обалдєл, ріже всіх. Всі наші новоявлені державки комусь належать, досадно, капец…
            Видимо, ему это кипит. Но только что тут поделаешь, своим возмущением? Как выходит…
- А что по - твоему делать, если, к примеру, Донбасс не хотел украинский учить?             Нормальный процесс, вообще, их что, за шиворот тянуть, обычные люди, жить хотят, как все…
            Фонарь Вадима начинает подрагивать от патриотично окрашенного перевозбуждения.
-          От мудло несвідоме! А ти не думаєш, що тотальному російськомовному шпреханню передувала активна асиміляція україномовного населення?
            Началось.
- Не думаю.
- А про що ти взагалі думаєш?
- Про это так точно не думаю. И вообще, это теперь не Украина. И вообще, такой на карте нет. И вообще, мне пофиг. У меня жена дома…
- Вот па єтаму і нет! – кривляет он,- що всі такі як ти, пофігісти грьобані. З знайомими правобережними зустрітись хочеш, а обставини ушльопані не дозволяють. І так завжди. Всі крім тебе винуваті. А завтра Ірку твою відішлють в Туреччину Наташею робити і будеш бідкатись та зубами скрипіти. Да? І все, капець. Зате обставини, що з ними поробиш?
Что за бред несусветный, если быть такого не может!
-          Так, слушай…
-          Ірку не чіпати? Ну да, це своє, святе,- ехидничает,- а нація- то пофіг, її можна.
И про что он? Сравнил тоже… какая нация, когда кушать хочется?
- Слушай, давай не ссориться. Мне серьезно сейчас не до этого…
Он гмыкнул и замолк. И уже сидя в лодке и глядя в безфонарную темень нашей половины Киева выдал:
- Пригадаєш, коли стане «до єтава». Тільки пізно буде. А всім навколо буде пофіг.